Истекли вторые сутки, а его родные не знают, где он находится.
Возможно, он в СИЗО КГБ – прошла информация, что некоторые его коллеги по ассоциации профсоюзов именно там. Про Ярошука никакой официальной информации на эту минуту еще нет. Только догадки: если после обыска его повезли на допрос в КГБ, то потом, вероятно, отправили в камеру кэгэбэшного изолятора.
На сколько суток его задержали?
В каком он статусе?
Что инкриминируется?
Жена и сын еще ничего не знают.
Накануне ночью они почти не спали. Во вторник вечером, после обыска, начали обзванивать все структуры – РУВД, Следственный комитет, КГБ. Их перебрасывали с номера на номер. Они звонили снова и снова. Даже ездили в КГБ, думали, так быстрее узнают что-то конкретное. Увы… В силовых структурах делают вид, что никто ничего не знает, вопросы не по адресу. И в четверг к вечеру у родственников Ярошука было информации столько же, сколько и во вторник вечером.
Около двух суток неизвестности и тревожной тишины.
А ведь если задержали, значит, должны сообщить, сказать, куда зубную щетку передать, лекарства. А тут – никаких новостей, звонков, сообщений.
У Ярошука есть адвокат. За эти дни с ней тоже никто не связывался.
Почему подчиненные председателя КГБ генерала Ивана Тертеля не могут сообщить жене или сыну Александра Ярошука, что с ним и где он находится? Пусть Ярошук даже трижды виноват в чем-то, но какой смысл держать родственников в напряжении? Как вообще такое может быть в цивилизованной стране, где нет места правовому беспределу, где верховенствует закон?
На адвокатских сайтах много статей и советов о том, как правильно себя вести после задержания. Вот что пишет, например, магистр юридических наук, адвокат Минской городской коллегии адвокатов Илья Панков: «Помните о вашем праве уведомить через орган уголовного преследования членов семьи или близких родственников о месте своего содержания под стражей. Задержание включает кратковременное содержание под стражей. Поэтому смело требуйте реализации данного права при задержании. В частности, требуйте возможности самостоятельно позвонить близкому родственнику или члену семьи, чтобы уведомить их о месте своего нахождения, либо чтобы такой звонок сделал оперативный работник или следователь. В ходе телефонного разговора при уведомлении о задержании Вы можете дополнительно сообщить родственнику о том, что нуждаетесь в защитнике. Это увеличит вероятность более скорого вступления защитника в процесс и немедленного оказаниям Вам необходимой помощи.
С момента фактического задержания Вы имеете право на защиту адвоката немедленно. Запомните: немедленно! Как правило, оперативные работники, сотрудники милиции, следователь предлагают в протоколе разъяснения прав учинить надпись о том, что человек нуждается в защитнике с более поздних моментов: с момента первого допроса, предъявления обвинения и т.д. И даже показывают статьи в кодексе, где описано такое право на этих этапах. Но право иметь защитника возникает гораздо раньше – с момента фактического задержания. И это закреплено законодательно. Поэтому для эффективной защиты до каких-либо бесед, объяснений и показаний по делу устно и письменно требуйте защитника сразу же с момента фактического задержания…»
Но, как видно на истории с Ярошуком, в реальности плевать хотели правоохранители на права человека. И адвокаты в такой ситуации не всемогущи.
Александр Ярошук – довольно известный человек, и не только в Беларуси. И если с ним так обращаются, то на что надеяться совсем простым людям, у кого искать защиту, в какие звоны бить и на какие законы ссылаться, к каким адвокатам обращаться?
Жена Александра Бухвостова тоже почти сутки звонила во все структуры. И тоже получала в ответ безразличное: «Не знаем, не в курсе, не по адресу». В конце концов, нашла мужа в кардиологии одной из столичных больниц. Как сказали «Народной Воле» в больнице, в отделение пациент Бухвостов поступил ночью 20 апреля. Видимо, во время обыска или допроса стало плохо с сердцем – подробностей нет. И жене никто ничего не сказал. Ни врачи, ни те, из-за кого сердце дало сбой.
Разве это не дикость?
За последние дни было много реакций на задержание профсоюзных лидеров со стороны международных профсоюзных организаций, кто-то призывал Международную организацию труда, в состав административного Совета которой входит Ярошук, принять экстренные меры, применить суперсанкции в отношении Беларуси…
Кстати, Александр Ярошук выступал против санкций в отношении Беларуси, за что его в пух и прах критиковали некоторые оппозиционеры. И именно благодаря ему Международная организация труда не применила в отношениях Беларуси «параграф 33» — максимальную меру санкционного воздействия. «Этого не произошло по одной причине — мы, БКДП, международное профсоюзное движение посчитали, что все последствия этого радикального решения лягут не на плечи нашей доморощенной хунты, а на плечи граждан страны, в первую очередь – трудящихся, – говорил Ярошук. – Поэтому мы решили ограничиться внесением Беларуси в специальный параграф МОТ как страну, хронически больную систематическими нарушениями прав трудящихся и профсоюзов».
И всё же где Александр Ярошук? Что с ним? На этот момент вопросы остаются открытыми и волнуют всех – и родных Александра Ильича, и широкую общественность.
